Похороны империи - Страница 8

– Как и некоторых из нас, – иронично добавил Тулупов.

– Нас никто не обманывал, – ответила Дубровина. – Мы всегда честно и достойно выполняли свой долг. А наш сотрудник Сафаров даже летал в Форос на встречу с уважаемым Михаилом Сергеевичем по моему предложению. Должна вам признаться, что Болдин был категорически против этой поездки, но я настаивала на этом, считая, что документы должен отвезти сотрудник нашего отдела и ознакомить с ними глубокоуважаемого Михаила Сергеевича.

Раздался телефонный звонок, и она быстро сняла трубку. «Сейчас буду», – бросила коротко и почти бегом вышла из комнаты. Когда она ушла, Снегирев добродушно заметил:

– Просто поражает, как быстро наша Э. Д. поменяла свою позицию.

– Не меняют свои убеждения только дураки и покойники, – назидательно произнес Тулупов.

– Еще вчера утром она считала Ельцина авантюристом и требовала ареста всех российских руководителей, – напомнил Снегирев, – и, между прочим, хотела снять у нас портрет Горбачева, но мы уговорили ее подождать еще один день. А сейчас она становится настоящим демократом. Просто поразительно, как могут меняться люди.

– И всем нам тоже нужно меняться, – сказал циничный Тулупов. Он раньше работал адвокатом и никогда не скрывал своего скептицизма ко всему, что происходило в последние месяцы в стране. – Вы слышали, что ночью происходило у здания КГБ? – спросил он. – Кажется, их собираются взять штурмом. Представляю, какое количество стукачей найдут среди документов КГБ! Веселая была страна, каждый второй стучал на каждого третьего, а тот доносил на каждого четвертого…

– Не нужно так говорить, – нахмурился Снегирев. – Некоторых вербовали насильно, запугивали, шантажировали, обманывали. Там было много обманутых и несчастных людей, вынужденных сотрудничать с органами.

– Дорогой мой, – снисходительно произнес Тулупов, – вы, видимо, ничего не поняли. Я однажды разговаривал с одним генералом КГБ. Вы действительно считаете, что в наше время были обманутые и запуганные? Это не совсем так. Он мне честно сказал, что у них в КГБ была своя очередь из людей, мечтающих стать стукачами, сдать своих ближних. Вы увидите, что начнется именно сейчас, когда будут искать всех, кто был причастен к ГКЧП. А причастными были все руководители страны. Сейчас говорят, что это заговор. Согласитесь, какой-то странный и непонятный заговор, в котором участвуют все высшие должностные лица страны, без исключения. Не считая одного Михаила Сергеевича.

– Вот видите, – неожиданно улыбнулся Снегирев, – вы тоже стали более свободным и раскованным. Раньше не позволяли себе подобных речей в нашем отделе.

– Вы еще не поняли, что наш прежний мир опрокинулся, – ухмыльнулся Тулупов, – и, похоже, навсегда. Боюсь, что теперь у нас не будет больше партийной организации в администрации президента, и я не смогу сделать настоящей партийной карьеры. А ведь меня выбрали заместителем секретаря парторганизации буквально три месяца назад. Даже немного обидно…

– Нужно срочно готовить указы президента, – заявила вернувшаяся с целым пакетом бумаг Дубровина, – на несколько человек, которые будут временно исполнять обязанности уже отстраненных министров. Вместо Язова обязанности министра обороны будет выполнять генерал Моисеев, вместо Пуго обязанности министра внутренних дел поручаются генералу Трушину, а все дела председателя КГБ передаются генералу Шебаршину. Пока нужно подготовить указы на этих троих.

– Нашли кого назначать, – пробормотал Снегирев. – Моисеев – начальник Генерального штаба, и не мог не знать, что происходит в Министерстве обороны; Шебаршин был заместителем Крючкова, а Трушин – заместителем Пуго. Это все равно что сейчас назначить Янаева исполнять обязанности Горбачева. Если так пойдет дальше, следующий заговор будет уже через две недели.

– Как вам не стыдно! – возмутилась Дубровина. – Это достойные и очень преданные государству генералы. Наш президент считает возможным их назначение, а вы еще смеете комментировать эти назначения… Знаете, Снегирев, всему должна быть какая-то мера. Если вы не прекратите подавать подобные реплики, мы будем вынуждены с вами расстаться. Не забывайте, что у нас наступили новые времена. И прошедший путч научил нас ценить по-настоящему преданных и добросовестных людей. Готовьте указы. И еще я должна сообщить вам две новости. Уже готовы проект решения о снятии премьер-министра страны – его готовили без нас – и распоряжение Горбачева об отстранении от своей должности Болдина и назначении вместо него Григория Ивановича Ревенко.

– Чего и следовало ожидать, – сказал Тулупов, – я думаю, что еще попросят разрешения на арест нашего бывшего руководителя.

– Уже попросили, – неприятно улыбнулась Дубровина. – И на всех остальных тоже готовят запросы. Они все пойдут в тюрьму. – Бакланов, Шенин, Тизяков, Стародубцев, Болдин. Все, кто были депутатами СССР. Им оказали такое высокое доверие, а они предали своего руководителя. Предали нашу страну.

– Руководителя предавать нехорошо, – согласился Тулупов, – даже опасно и глупо.

– Что вы хотите сказать? – насторожилась Дубровина.

– Ничего. Хочу выразить свое согласие с каждой из произнесенных вами фраз. Подчеркиваю – с каждой.

Она хотела что-то ответить, но в этот момент раздался звонок телефонного аппарата на столе у Сафарова. Это был городской телефон, и Эльдар снял трубку.

– Здравствуй, Эльдар, – услышал он знакомый голос Михаила Алексеевича Журина, работавшего с ним в аппарате ЦК КПСС. – Как у вас дела?